Аристотель (Αριστοτελης)

384-322 до н. э.

Аристотель (Αριστοτελης) - древнегреческий мыслитель, идеолог античного рабовладельческого общества. Родился в греч. колонии Стагира во Фракии. В 367 поселился в Афинах, где получил философское образование в Академии Платона, в к-рой состоял 20 лет. В 343, по приглашению македонского царя, стал воспитателем царского сына Александра, впоследствии знаменитого полководца. В 335 вернулся в Афины, где основал свою философскую школу (Ликей), просуществовавшую несколько столетий.

Сочинения А. охатывают все области знания того времени: философию, логику, психологию, естествознание, историю, политику, этику, эстетику. Важнейшее философское произведение А. - «Метафизика». Его логич. произведения собраны под общим названием «Органон». Из естественнонаучных работ А. наибольшее значение имеет «Физика». Из сочинений, посвящённых общественно-политич. вопросам, наиболее видное место занимает «Политика». К этим работам примыкают работы по этическим (гл. обр. «Этика») и эстетическим (гл. обр. «Поэтика») вопросам. В трактате «О душе» дан анализ различных сторон психики (мышления, памяти, эмоций и т. д.). Пед. вопросам А. не посвятил отдельных исследований, но многократно затрагивал эти вопросы в различных сочинениях (гл. обр. в «Этике» и «Политике», а также отчасти в «Афинской политии»).

В своей философской концепции А. стремился преодолеть дуализм своего учителя Платона, разделившей го мир на не связанные между собой мир идей и мир явлений. А. признавал, что мир един и идеи вещей неотделимы от самих вещей. Различая во всяком предмете; вещество и форму, А. уподоблял идею форме и считал, что вещество становится вещью, получая ту или иную форму. Вещество без формы - это, по мнению А., низший предел существования мира; высший предел- чистая, безматериальная форма (бог). Между чистой материей и чистой формой располагаются все вещи и явления мира. Мир развивается от одного мыслимого предела к другому, каждая новая ступень существования является материей для след, стадии развития. Т. о., жизнь есть непрерывный процесс развития. Для общих философских взглядов А. характерны постоянные колебания между материализмом и идеализмом. Признавая объективность природы и непрерывность её развития, А. источником всякого движения считал неподвижное, но всё движущее начало - бога. Неоднократно указывая на зависимость «изменений души» от «телесного состояния», А. вместе с тем объяснял жизнь активностью души. Положив в основу познания объективного мира чувственный опыт, ощущения, составляющие первую ступень познания, источником высшей ступени познания (абстрактного мышления) А. признавал «разумную душу», якобы независимую от тела.

А. обобщил позитивные достижения натурфилософов и врачей, накопленный ими опыт познания психич. деятельности людей. Исходя из своей общей философской концепции, А. считал, что душа и тело неотделимы друг от друга (как форма и материя), что душа составляет сущность тела. Поэтому учение о душе у А.- это общее учение о жизни и её функциях, включающее и её органич. отправления и сознательную жизнь. В соответствии с такой трактовкой А. различал 3 разных вида души: растительную, к-рая проявляется в питании и размножении; животную (волевую), проявляющуюся в ощущениях и желаниях; разумную, характеризующуюся мышлением. Каждая из них относится к разным уровням жизни: первая специфична для растений, вторая - для животных, третья - для человека, обладающего познающим и деятельным разумом. Эти 3 вида души являются последовательными формами развития психики и связаны у человека с различными функциями его души - питательной, чувствующей и рассудочной.

На основании этой концепции А. развивал и свою теорию воспитания «свободнорождённых граждан». 3 видам души, по А., соответствуют 3 стороны воспитания - физическое, нравственное и умственное, к-рые должны быть тесно связаны. Исходя из идеи развития, А. считал, что от природы у человека имеются лишь зародыши способностей, к-рые развиваются в результате воспитания. Цель воспитания состоит в развитии высших сторон души - разумной и животной (волевой). Т. о., практике афинского воспитания, сочетавшей различные стороны воспитания, А. дал философско-психологическое теоретич. обоснование, высказав впервые мысль о природосообразности воспитания. Исходя из идеи природосообразности, А. сделал первую в истории педагогики попытку дать возрастную периодизацию. Он различал 3 главных возрастных периода: до 7 лет, от 7 лет до половой зрелости (14 лет) и от 14 лет до 21 года. Большое значение А. придавал дошкольному воспитанию и особенно игре. До 7 лет дети воспитываются дома; с 7 лет мальчики должны посещать школу. В период на­чального обучения дети занимаются гимнастикой, чтением, письмом, грамматикой, счётом, рисованием, пением. А. рассматривал воспитание как средство укрепления гос. строя, поэтому считал, что все школы должны быть государственными. Все граждане, указывал он, должны получить тождественное воспитание, приучающее их к гос. порядку. Однако А. не имел в виду рабов, к-рых рассматривал только как «говорящие орудия».

Цель физич. воспитания, по А.,- развитие сильного, красивого, ловкого тела. Большое значение в системе воспитания он придавал музыке. Задачей нравственного воспитания, с точки зрения А., является развитие дееспособности, активности, волевого начала. Содержанием нравственного воспитания, по А., должно быть развитие качеств, необходимых для рабовладельцев: умение держать рабов в повиновении, чувство собственного достоинства и чести, храбрость, мужество и т. п. Типично рабовладельческим является и предостережение А. против физич. труда, к-рым, как полагал А., следует заниматься только рабам; по его мнению, надо воздерживаться и от занятий, «выполняемых за плату», т. к. эти занятия отнимают досуг, необходимый для развития интеллектуальных и нравственных сил. Природные задатки, навыки и разум - таковы, по А., движущие силы развития, на к-рые опирается воспитание вообще и нравственное воспитание в частности.

Пед. система А., основанная на требовании гармонич. развития личности, была вершиной теоретич. пед. мысли античного мира. Являясь, по характеристике Ф. Энгельса, «самой всеобъемлющей головой» среди др.-греч. философов, А. оказал огромное влияние на последующее развитие всей научной, в т. ч. и педагогической, мысли. Передовые прогрессивные мыслители опирались на материалистич. и диалектич. тенденции его учения, реакционные-на идеалистич. и метафизические.

С оч.: Aristotelis opera. Ed. Academia regia borussica, v. 1 - 5, Berolini, 1831-70; в рус. пер.- Метафизика, М.-Л., 1934; Физика, 2 изд., М., 1937; О душе, М., 1937; Политика, СПБ, 191Г, Афинская полития, 2 изд., М., 1937; Этика, СПБ, 1908; Поэтика, Л., 1927.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Немецкая идеология, Соч., 2 изд., т. 3, М., 1955; Энгельс Ф., Анти-Дю­ринг, М., 1957; его же, Диалектика природы, М., 1955; Л е-н и н. В. И., Соч., 4 изд., т. 38 (Конспект книги Гегеля «Лекции по истории философии»; Конспект книги Аристотеля «Метафизика»); Зелинский Ф. Ф., Педагогические воззрения Платона и Аристотеля, П., 1916; ЖураковскийГ.Е., Очерки по истории античной педагогики, М., 1940; Медын­ский Е. Н., История педагогики, М., 1947; Констан­тинов Н. А.,Медынский Е. Н., Шабаева М. Ф., История педагогики, 2 изд., М., 1959.

Аристотель (384-322 до н. э.), древнегреческий философ. Учился у Платона в Афинах; в 335 основал Ликей, или перипатетическую школу. Воспитатель Александра Македонского. Сочинения Аристотеля охватывают все отрасли тогдашнего знания. Основоположник формальной логики. создатель силлогистики. “Первая философия” (позднее названа метафизикой) содержит учение об основных принципах бытия: возможности и осуществлении, форме и материи, действующей причине и цели. Колебался между материализмом и идеализмом; идеи (формы, эйдосы) - внутренние движущие силы вещей, неотделимые от них. Источник движения и изменчивого бытия - вечный и неподвижный “ум”, нус (перводвигатель). Ступени природы: неорганический мир, растение, животное, человек. “Ум”, разум, отличает человека от животного. Центральный принцип этики - разумное поведение, умеренность (метриопатия). Человек - существо общественное. Наилучшие формы государства - монархия, аристократия, “политика” (умеренная демократия), наихудшие - тирания, олигархия, охлократия. Суть искусства - подражание (мимесис), цель трагедии - “очищение” духа (катарсис). Основные сочинения: логический свод “Органон” (“Категории”, “Об истолковании”, “Аналитики” 1-я и 2-я, “Топика”), “Метафизика”, “Физика”, “О возникновении животных”, “О душе”, “Этика”, “Политика”, “Риторика”, “Поэтика”.

Аристотель (384-322 до т. э.) - величайший из философов античного мира, ученый-энциклопедист, авторитет которого был непоколебим и в эпоху средне­вековья, когда церковь отвергала все наследие древней Греции, как языческое. В его философской концепции имелось уже много элементов материализма…

…В своих сочинениях «Этика», «Политика», «Афинская политая» Аристотель довольно подробно рассматривает многие важные вопросы воспитания, что позво­ляет говорить о создании им определенной педагогической теории.

Вопреки учению Платона, учеником которого он был на протяжении 20 лет, Аристотель не противопоставлял мир идей и мир вещей, а отождествлял их: идея представлялась ему формой, в которую облечена материя.

В основе психологических взглядов Аристотеля лежит представление о единстве души и тела как формы и материи и о наличии у человека трех видов души: растительной (функции питания и размножения), животной (функции ощущения и желания), разумной (функции мышления).

Исходя из этих представлений, Аристотель видел задачу воспитания в развитии этих видов души, чему соответствует физическое, нравственное и умственное воспитание в их гармоническом единстве.

В «Политике», отрывки из которой приводятся ниже, Аристотель дает обоснование необходимости создания системы государственных школ, рассматри­вает содержание и методы физического, нравственного, умственного и эстети­ческого воспитания с учетом возрастных особенностей детей. Ему принадлежит одна из первых попыток дать возрастную периодизацию развития человека от рождения до 21 года, когда он становится полноправным членом общества. Гармоническое развитие физических, нравственных и умственных сил, кото­рые имеются в зародыше у каждого человека, Аристотель считал необходимым только для представителей рабовладельцев, ибо рабы представлялись ему лишь «говорящими орудиями».

Источники:

1. Педагогическая энциклопедия. Т I. под ред. И. А. Каирова "Советская энциклопедия" М. - 1964
2. Хрестоматия по истории зарубежной педагогики. Сост. и авт. статей чл.-корр. Акад. пед. наук СССР, проф. А. И. Пискунов. М., "Просвещение", 1971

Введение …………..……………………………………………………………….3

Глава I . Биография и Ликей Аристотеля

1.1 Биография Аристотеля………………………………………………………….4

1.2 Ликей Аристотеля…………………………………………………………………4

Глава II. Вклад Аристотеля в систему образования………………….… ………5

Заключение ……………………………………………………………………………..8

Литература ……………………………………………………………………………..

Введение.

Имя Аристотеля, древнегреческого философа и ученого, величайшего мыслителя древности, оказывает огромное влияние на сознание современного человека. Его труды изучают люди всего мира, отдавая должное его гению. Мы знаем, что будем жить в таком мире, который создаем сами. От каждого из нас зависит, жить нам среди людей, или жить нам среди тех, кто не достоин называться человеком. Аристотель в своих трудах исследовал человека и общество со всех сторон. Каким будет общество, в котором нам жить, как нам воспитать и поднять на ноги детей, когда в сознании современного человека достойная жизнь представляется не жизнью добродетельного и нравственного человека, а жизнью потребителя, который не знает и не понимает законов природы. Не зная, как вырастить достойных цельных людей, не быть нашему обществу процветающим. Обращаясь к трудам Аристотеля, постараемся оценить его вклад с этой точки зрения.

Целью реферата является показать вклад Аристотеля в систему современного образования и воспитания человека. Задачи для достижения этой цели таковы: сделать краткий обзор биографии Аристотеля, описать деятельность Ликея Аристотеля, его уклад, организацию научной деятельности, а также вклад Аристотеля в воспитание человека.

Глава I. Биография и Ликей Аристотеля.

1.1.Биография Аристотеля

Величайший философ и ученый античной Греции Аристотель Стагирский родился в 384 г. до н. э. в Стагире, греческой колонии во Фракии. Отец Аристотеля Никомах был придворным врачом царя Аминта II, деда Александра Македонского. Аристотель рано потерял родителей. В 367 году он отправился в Афины, стал учеником Платона и оставался в платоновской Академии до самой смерти своего учителя в 347 году до н. э. В 343 г до н. э. Аристотель был приглашен царём Македонии Филиппом воспитывать его тринадцатилетнего сына Александра. Александр Македонский говорил о своем учителе: «Я чту Аристотеля наравне со своим отцом, так как если отцу я обязан жизнью, то Аристотелю тем, что дает ей цену». Как только Александр взошел на трон, философ вернулся в Стагиру, где провел около трех лет. Возвратившись в Афины в 335 году до н. э, он создал там свою философскую школу Ликей. В Ликее Аристотель учил 12 лет. Смерть ученика и покровителя Аристотеля Александра Македонского в 322 году до н. э. вызвала антимакедонское восстание, а самого философа обвинили в богохульстве. Не дожидаясь суда, он покинул Афины. Аристотель переселился в Халкис на острове Эвбее, где через несколько месяцев скончался. Труды Аристотеля, дошедшие до нас, охватывают самые различные отрасли знания: логику, физику, зоологию, психологию, этику, политику, риторику, поэтику, многие сочинения не сохранились.

1.2.Ликей Аристотеля.

Особенностью философских школ того времени являлось то, что все они представляли собой замкнутые группы единомышленников, в которые входили сторонники лишь одного учения, создателем которого, являлся сам основатель школы, обладающий непререкаемым авторитетом для всех членов сообщества. Целью такого сообщества было поддержание и воспроизводство устоявшейся традиции. Это относилось и к сложившемуся укладу быта, и к неукоснительному следованию главным положениям учения основателя школы, которому, как правило, еще при жизни ставился памятник и воздавались почести наравне с музами, покровительницами наук и искусств. Тот, кто не был готов принять существующего порядка, либо уходил к другому наставнику, либо создавал собственную школу. Аристотель пошел по этому пути. Как и платоновская Академия, Ликей Аристотеля находился за городом в помещениях одного из гимназиев (это была школа борьбы) и на прилегающих участках по соседству с храмом Аполлона Ликейского, от имени которого и получил собственное наименование.

Аристотель не был афинским гражданином, а потому не имел права приобрести в собственность земельный участок и строения. Тем не менее, огромное денежное вознаграждение, по-видимому, полученное Аристотелем от Филиппа и Александра, позволяли ему взять

указанную территорию гимназия в пользование. Также Аристотелю прямую поддержку оказывал Антипатр, который на время азиатского похода оставлен был Александром в качестве управителя государством и высшего военачальника в Македонии и Греции. А это означало, что значительная часть материальных затрат по устроению Ликея была выполнена на счет городского бюджета Афин. В окончательно сформировавшемся виде Ликей представлял собой комплекс зданий, расположенных в саду. Центром Ликея являлось святилище с алтарем, где помимо статуй Муз, располагались изваяния самого Аристотеля и его сына Никомаха. К святилищу примыкали главный, а также малый и нижний портики. Главный портик, как и аллеи сада, являлся местом для прогулок, во время которых Аристотель читал свои лекции избранным слушателям. Это место для прогулок «перипатос» дало также и другое имя аристотелевскому Ликею – Перипатос, а самой философской школе наименование «перипатетиков» или прогуливающихся. К саду со святилищем примыкали различные строения, предназначенные для проживания главы Ликея и части слушателей, для ученых занятий (включая помещения для библиотеки и научных коллекций) и разных служб. Для ухода за святилищем и садом, а также выполнения хозяйственных работ имелся штат слуг – рабов. Порядок предусматривал проведение совместных занятий, а также совместное проведение праздничных церемоний, праздничных пиршеств. Для части наиболее приближенных учеников совместными были проживание и трапезы в Ликее. В Ликее существовал устав, назначался начальник раз в десять дней, в обязанности которого входило управление всеми хозяйственными делами Ликея в течение десяти дней и освобождение от этих обязанностей членов общины, которые свободно могли заниматься научной и преподавательской работой. Школа являлась собственностью схоларха, то есть руководителя, и содержалась на его личные средства. Частично эти затраты могли возмещаться платой за обучение, поступающей от рядовых учеников, а также пожертвованиями, дарами и вознаграждениями за услуги, которые делались как местными афинскими любителями философии и меценатами, так и особами царских кровей, покровительствовавших Ликею.

Глава II. Вклад Аристотеля в систему образования.

Важнейшим вкладом Аристотеля в образование следует отнести то, что при учреждении Ликея он не только основал новую философскую школу, но создал предпосылки для организации и проведения научных исследований, которые не были, как ранее в платоновской Академии, жестко ограничены рамками определенного философского учения.

Сократ и Платон понимали постижение истины как коллективное творчество. Это проявляется в избрании диалогического способа изложения собственного учения. Участникам диалога, не разделяющим взгляды автора, отведена роль персонажей, реплики которых необходимы для того, чтобы мысль автора была высказана наиболее блестящим образом. Аристотель от формы коллективного познания, отлитой в форме диалога, переходит к

практике коллективных научных исследований. Необходимым условием реализации такого подхода являлось наличие учеников, способных понять направление мысли своего учителя и старшего товарища, а затем путем

опытных или теоретических изысканий подтвердить, уточнить или опровергнуть высказанные главой школы идеи и гипотезы. В случае же опровержения – предложить собственную теорию природных или общественных явлений и процессов, которая также должна быть всесторонне рассмотрена, подтверждена или опровергнута научным сообществом.

Аристотель, помимо исследований, занимался в своей школе и преподаванием для самой широкой аудитории. Чтение лекций проводилось Аристотелем во время прогулок по аллеям сада или в главном портике, получившем название «перипатос». При этом практика преподавания была рассчитана на слушателей различной степени подготовленности. Вечером читались «экзотерические» лекции по риторике, политике и литературе, рассчитанные на широкий круг слушателей. Вместе с Аристотелем лекции читали Феофраст и Евдем. Утренние часы были временем «эзотерических» бесед с членами ликейской общины и наиболее подготовленными учениками, число которых едва ли превышало двадцать человек. Здесь рассматривались более сложные вопросы физики, метафизики и диалектики. Ежемесячно все слушатели Ликея собирались на сисситии и симпозиумы.

Так как Аристотель полагался на собственно научные исследования Ликея, в библиотеке Ликея имелись не только книги, но и альбомы «Анатомических таблиц», а также графические материалы по ботанике. В нижнем портике размещались географические карты всех известных земель. Аристотелем при содействии Александра Македонского были собраны ценные ботанические и зоологические коллекции.

Помимо подготовки учеников и собственно научных изысканий, Аристотель выступал и как организатор научных исследований, которые невозможно было проводить в одиночку. Аристотель определял направления и цели исследований, ставил задачи, распределял темы среди учеников, обобщал результаты и делал выводы. Подобная методология дала богатые плоды. Многие работы были созданы не одним только Аристотелем лично. Большинство из них являлось произведениями учеников и друзей, воспитанных Аристотелем. Именно в годы руководства Аристотеля, Феофраста и Стратона в Ликее ведется наиболее активная научная работа. Аристотелем была написана основная часть его сочинений во время пребывания в Ликее.

Научные интересы Аристотеля, охватывали все стороны жизни. Дошедшие до нас труды Аристотеля делятся по содержанию на 7 групп:
- Логические трактаты, объединённые в своде «Органон»: «Категории», «Об истолковании», «Аналитики первая и вторая», «Топика».
- Физические трактаты: «Физика», «О происхождении и уничтожении», «О небе», «О метеорологических вопросах».

Биологические трактаты: «История животных», «О частях животных», «О возникновении животных», «О движении животных», а также трактат «О душе».
- Сочинения о «первой философии», рассматривающее сущее как таковое и

получившее впоследствии название «Метафизики».
- Этические сочинения: «Никомахова этика» (посвященная Никомаху, сыну Аристотеля) и «Эвдемова этика» (посвященная Эвдему, ученику Аристотеля).
- Социально-политические и исторические сочинения: «Афинская полития». «Политика»,
- Работы об искусстве, поэзии и риторике: «Риторика» и дошедшая не полностью «Поэтика».

К наиболее известным произведениям Аристотеля относятся: "Органон", "Физика", "Механика", "Метафизика", "О душе", "Ис­тория животных", "Никомахова этика", "Риторика", "Политика", "Афинская полития", "Поэтика". Наиболее известными сочинениями, созданными такими совместными усилиями, являются «История животных» и «Государственные устройства: 158 городов, общие и частные, демократические, олигархические, аристократические и тиранические».

Таким образом, возникнув из платоновской идеи совместного проживания философов под одной крышей, Ликей стал прообразом позднейших полноценных научных и учебных заведений, каковым вскоре сделался Александрийский Музейон, а еще позднее – европейские университеты.

Аристотель определил, что цель воспитания человека состоит в развитии высших сторон души. Воспитание должно опираться на природные задатки, навыки и разум. Это движущие силы развития человека. Аристотель рассматривая воспитание как средство укрепления государственного строя. Аристотель пишет, что целью науки о государстве является наивысшее благо, потому что именно эта наука больше всего уделяет внимания тому, чтобы создать граждан определенного качества, т. е. добродетельных и совершающих прекрасные поступки.

Аристотель исследовал природу нравственности и добродетели в человеке. В своем трактате «Никомахова этика» он пишет о том, что счастье – это определенного качества деятельность души сообразно добродетели. «Добродетели существуют в нас не от природы и не вопреки природе, но приобрести их для нас естественно, а благодаря приучению мы в них совершенствуемся.» «Если назначение человека – деятельность души, согласованная с суждением или не без участия суждения, причем мы утверждаем, что назначение человека по роду тождественно назначению добропорядочного человека, как тождественно назначение кифариста и изрядного кифариста, и это верно для всех вообще случаев, а преимущества в добродетели – это лишь добавление к делу: так, дело кифариста – играть на

кифаре, а дело изрядного кифариста – хорошо играть) – если это так, то мы полагаем, что дело человека – некая жизнь, а жизнь эта – деятельность души и поступки при участии суждения, дело же добропорядочного мужа – совершать это хорошо и прекрасно в нравственном смысле, и мы полагаем, что каждое дело делается хорошо, когда его исполняют сообразно присущей ему добродетели. Если все это так, то человеческое благо представляет собою деятельность души сообразно добродетели, а если добродетелей несколько – то сообразно наилучшей и наиболее полной и совершенной. Добавим к этому: за полную человеческую жизнь. Ведь одна ласточка не делает весны и один теплый день тоже, точно так же ни за один день, ни за краткое время не делаются блаженными и счастливыми.» Это значит, что воспитать добродетельного, а значит счастливого человека, возможно, прикладывая к этому все возможные усилия.

Заключение.

Аристотель считает, что счастье – это определенного качества деятельность души сообразно добродетели. Он не считает добродетель врожденным качеством человека, но считает, что человек способен и должен стремиться к высшему благу. Высшее благо это и есть счастье. На пути к благу человек встречает препятствия, которые можно преодолеть с помощью разумного регулирования своей деятельности, находя середину между двумя крайностями. Аристотель считает, что человек способен и должен овладеть страстями, то есть подняться к высшей деятельности души, то есть созерцательной. Идеалом Аристотель считал Бога, как мыслящего себя мыслителя. Человек же, стремясь к идеалу, должен стремиться жить по-человечески, иметь мужество стойко переносить несчастья, стремиться выполнять свое дело или предназначение хорошо. Образованный, развитый физически и духовно человек способен создать семью, воспитать такое же гармоничное юношество, семьи развитых и добродетельных людей построят процветающее общество. Все эти мысли актуальны сегодня, как никогда. Университеты во всех странах мира ведут разнообразную научную деятельность, а мораль и нравственность при этом в обществе упала. Таким образом, «Никомахова этика» Аристотеля, как букварь должна быть и на столе первоклассника, и на столе государственных мужей. В образовании приоритетом должно стать воспитание Человека.

Литература.

1. Аристотель. Никомахова этика. Перевод Нина Брагинская. Философы Греции ЗАО "Издательство "ЭКСМО-Пресс", Москва, 1997

2. И.И. Вегеря, Ликей Аристотеля, 2007

3. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М, 1986.

4. Боннар А. Греческая цивилизация. От Еврипида до Александрии.

5. Асмус В.Ф. Античная Философия. Аристотель. Жизнь и сочинения.

6. Асмус В.Ф. Античная Философия. Ликей, или Перипатетическая школа после Аристотеля.

Важнейшую роль в истории античной философии и педагогики сыграл ученик Платона Аристотель (384-322 гг. до н.э.). Признавая, но не отделяя друг от друга мир идей и мир вещей, он впервые в истории выводит цели и задачи воспитания исходя из собственного понимания природы человека. В его представлении трем сторонам человеческой души (растительной, животной и разумной) соответствуют три стороны воспитания: физическое, нравственное и умственное. Природа накрепко связала все три вида души, а потому учителю нужно следовать за природой, тесно связывая между собой соответствующие им стороны воспитания. Обобщив исторический опыт человечества и собственные наблюдения, Аристотель ввел возрастную периодизацию, деля жизнь растущего ребенка на три этапа, соответствующих особенностям развития его природы: от рождения до 7 лет, от 7 до 14 лет и от 14 лет до 21 года. Им также были даны рекомендации по воспитанию и обучению детей в каждом из выделяемых периодов жизни.

Аристотель, как и другие великие ученые Античности, обгонял свое время. Не случайно, его сочинения по логике, физике, метафизике и другим наукам стали спустя три века и далее в Средние века основными учебными пособиями в Европе.

АРИСТОТЕЛЬ (384-322 до н. э.) выделил три стороны воспитания: физическое, нравственное и умственное; целью воспитания считал развитие высших сторон души - разумной и волевой; полагал воспитание делом государства, так как воспитание - средство укрепления государственного строя, а человек в той мере человек, в какой он гражданин. Нравственное воспитание Аристотель строил, исходя из своих философских этических воззрений, определяя добродетель как хорошую, подчиненную требованиям разума деятельность. Нравственное воспитание детей основывается на упражнении в нравственных поступках. Физическое воспитание должно было развивать сильное, красивое, ловкое тело, способствовать укреплению духовно-нравственного начала в человеке.

Факторами, влияющими на формирование человека, являются: внешний мир, окружающий человека и воспринимаемый органами чувств; внутренние силы, развивающие в человеке присущие ему задатки; целенаправленное воспитание, развивающее способности человека в необходимом для общества-государства направлении. Аристотель выдвинул принцип природосообразности воспитания, создал первую возрастную периодизацию (до 7 лет, от 7 до 14 лет, от 14 лет до 21 года).

Главной задачей общего образования он считал сообщение ученикам фундаментальных неспециализированных знаний из различных областей и выработку у молодежи способности самостоятельного суждения. Аристотель поднимал наставника на самую высокую ступень общества: ``Воспитатели еще более достойны уважения, чем родители, ибо последние дают нам только жизнь, а первые - достойную жизнь"". Занимался педагогической деятельностью в основанной им в Афинах философской школе Ликее.

Педагогическая теория Аристотеля.

Будучи учеником Платона, Аристотель рано, однако, разошелся во взглядах со своим учителем, не принял его учения о разделении мира на мир идей и мир вещей. Оставшись на позициях объективного идеализма, он разработал ряд материалистических положений.

Аристотель признавал единство мира, неотделимость идей вещей от самих вещей, единство вещи и формы. Идею, по мнению Аристотеля, можно уподобить форме. Всякая вещь есть единство материи (вещества) и формы: так, медь - вещество, а медный шар - предмет определенной формы (вещь). Точно так же душа и тело относятся друг к другу, как материя и форма. Аристотель считал мир постоянно развивающимся, качественно изменяющимся, причем процесс развития совершается не под влиянием внешних сил, а как внутреннее развитие. Исходя из своей теории развития Аристотель говорил о трех сторонах души: растительной, которая проявляется в питании и размножении; животной, проявляющейся в ощущениях и желаниях; разумной, которой свойственно мышление и познание, а также способность подчинять себе растительное и животное начала.

Соответственно трем сторонам души, каждая из которых требует особого воздействия, Аристотель выделил три стороны воспитания - физическое, нравственное и умственное, составляющий одно целое.

Аристотель видел цель воспитания в гармоническом развитии всех сторон души, тесно связанных природой, но особенно важным считал развитие высших сторон - разумной и волевой. При этом он полагал необходимым следовать за природой и сочетать физическое, нравственное и умственное воспитание, а также учитывать возрастные особенности детей. Опираюсь на принятое. в народе деление времени соответственно, лунному календарю “по седмицам”, он разделил время воспитания, определив его, в 21 год, на три периода: от рождения до 7 лет, с 7 до 14 и с 14 до 21 года, указал на особенности каждого возраста, определил цели, содержание и методы воспитания в каждый период. Это была первая в истории педагогической мысли возрастная периодизация.

Большое внимание Аристотель уделял воспитанию в дошкольном возрасте. “Ко всему, к чему можно приучить ребенка, лучше приучить его непосредственно с пеленок”,- говорил он, причем утверждал, что до 7 лет дети должны воспитываться в семье. Следуя своему принципу природосообразности, Аристотель дал общую характеристику дошкольного возраста. До 7 лет, считал он, в детях преобладает растительная жизнь, поэтому надо в первую очередь развивать их организм. Главное для маленьких - питание, движение, закаливание. Дети должны заниматься подходящими их возрасту играми, им полезно слушать рассказы и сказки (непременно одобренные властями), детей следует обучать речи. С 5 лет родители должны готовить их к школе.

В 7 лет мальчики переходят в государственные школы (женщинам, считал философ, не нужно давать такого образования, как мужчинам). Аристотель подчеркивал, что школы должны быть именно государственные, а не частные, потому что воспитание граждан - забота государственная: “Не следует... думать, будто каждый гражданин - сам по себе; нет, все граждане принадлежат государству, потому что каждый из них является частицей государства. А забота о каждой частице, естественно, должна иметь в виду попечение о всем целом, вместе взятом. В школах дети прежде всего попадают к учителям гимнастики, которые заботятся об их физическом воспитании. Кроме того, в школе дети обучаются чтению, письму, счету, рисованию и музыке.. В более старшем возрасте юноши изучают литературу, историю, философию, математику, астрономию. Музыке Аристотель придавал очень большое значение как средству воспитания и эстетического и нравственного.

Нравственное воспитание детей, по Аристотелю, основывается на упражнении в нравственных поступках - частом повторении желательных действий, в которых не должно быть крайностей, а наоборот, которые должны быть продуманными и умеренными. Такое уравновешенное поведение можно считать добродетельным. Заниматься нравственным воспитанием детей должны главным образом родители.

Характерно, что, развивая свою педагогическую теорию, Аристотель как представитель рабовладельческой аристократии заботился в первую очередь о воспитании свободнорожденных граждан, о процветании рабовладельческого государства.

Взгляды Аристотеля оказали большое влияние на античную педагогику и последующее развитие педагогической науки

Вопрос 15: сравнительно-сопоставительный анализ афинской и спартанской систем воспитания В Древней Греции и Древнем Риме сложились две системы воспитания: спартанская и афинская. Основной целью школы, возникшей в Спарте в VII-VI вв. до н. э., была подготовка воина и преданного государству гражданина. Поэтому обучение спартанцев осуществлялось в государственных школах под надзором педономов и ограничивалось главным образом физическими и военными упражнениями, игрой на флейте, элементами чтения и письма. Однако такие принципы спартанского воспитания, как выносливость, непритязательность, скромность, сохранили свою актуальность и по сей день культивируются, особенно в военных учебных заведениях.

В отличие от спартанской школы идеалом афинского воспитания был гармонически развитый в физическом и умственном отношении человек, восприимчивый к прекрасному, обладающий красноречием. Афинское воспитание было мусическим и гимнастическим. Оно включало обучение детей свободных граждан наукам и искусствам, физическое развитие, но при этом отличалось презрительным отношением к физическому труду. Популярные в Афинах философские беседы мыслителей с учениками явились зародышем высшей школы.

Среди ватиканских стенных росписей Рафаэля для нас в данном случае близка и интересна та, на которой художник изобразил «Афинскую школу».

Мы видим на этой фреске творцов афинского просвещения в живой и непринужденной беседе, собравшихся под величественными сводами, убегающими вдаль в своей гармонической стройности.

Наше внимание приковывает к себе прежде всего центральная группа, изображающая Платона и его ближайшего ученика Аристотеля. Учитель поднял руку к небу, приглашая своего ученика последовать по тому пути, по которому идут правители «Государства», но ученик, отстраняясь от учителя, решительно указывает на землю, как бы предлагая, отказавшись от метафизических тонкостей, сосредоточиться на постижении окружающего.

Здесь в незабываемых образах, указаны те основные отношения, которые и связывали и разъединяли Платона и Аристотеля.

Многообразное литературное наследие Аристотеля, в лице которого греческая философия достигла «высшей степени процветания» (1) может в данной работе нас интересовать постольку, поскольку в этом наследии отчетливо выявлены его педагогические воззрения

Однако при этом мы не должны ни на минуту упускать из виду то громадное, нередко основополагающее значение, какое имел Аристотель в истории целого ряда наук философских, естественных, филологических, совокупность которых охватывал этот «исполин мысли», «величайший мыслитель древности», по выражению Маркса в «Капитале» (2). (В частности, системы логики и физики Аристотеля просуществовали как живые, действенные системы на протяжении многих столетий, вплоть до XVII в.)

В некоторых произведениях Энгельса и Ленина мы находим такую же высокую оценку Аристотеля.

Ряд высказываний Энгельса об Аристотеле мы находим в «АнтиДюринге» и в «Диалектике природы». В «Анти-Дюринге» Аристотель называется самой всеобъемлющей головой между греческими философами (стр. 14 по изд. 1931 г.). В начале «Диалектики природы» Энгельс устанавливает два философских направления: «метафизическое с неизменными категориями и диалектическое...– с текучими». Главными представителями второго направления в истории философии Энгельс считает Аристотеля и Гегеля. К этому утверждению Энгельс в «Диалектике природы» возвращается неоднократно.

Ленин часто сосредоточивает свое внимание на Аристотеле в своих «Философских тетрадях». При этом особое значение для понимания ленинской оценки великого мыслителя древности приобретают заметки Ленина на «Метафизику» Аристотеля. В этом «конспекте» Ленин отмечает наличие в «Метафизике» Аристотеля массы «архиинтересного, живого, наивного (свежего), вводящего в философию и в изложениях заменяемого схоластикой, итогом без движения» и подчеркивает у Аристотеля отсутствие «сомнений в реальности внешнего мира» в условиях путаницы диалектики «общего и отдельного», что не мешает ему подходить «вплотную к материализму» (Ленинский сб. № XII, 2-е изд., стр. 329, 333, 241).

Примечания

1 Маркс, Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура (Соч., т. I, стр. 15).
2 Маркс. Капитал, Соч., т. XVII, стр. 92, 449.

Педагогическая система Аристотеля

Аристотель не был афинским гражданином, он родился в 384 г. на окраине эллинского мира, в городе Стагире, близ Афонской горы, в богатой семье, в которой ученая профессия врача передавалась по наследству. Его отец был придворным врачом македонского царя Аминты и считался одним из его приближенных. Начальное воспитание Аристотель получил благодаря заботам своего опекуна, и все говорит за то, что это воспитание в соответствии с семейными традициями строилось на изучении естественных наук и медицины.

Восемнадцати лет Аристотель поступает в платоновскую Академию и здесь проводит время до смерти Платона, т. е. 20 лет. Если первое время ученик не мог не находиться всецело под влиянием учителя, то впоследствии эта зависимость уже при жизни Платона ослабела, Аристотель пошел своим самостоятельным путем развития.

После смерти Платона Аристотелю нечего было делать в Академии, поскольку он определенно не сочувствовал восторжествовавшему в ней направлению. Он уехал на родину своего опекуна, в Атарней, вступил в число придворных атарнейского царя Гермия и сблизился с ним настолько, что женился на его родственнице. В 343 г. македонский царь Филипп вызвал его к своему двору и поручил ему воспитание сына, будущего завоевателя Александра. В этой роли Аристотель провел три года, но до времени похода Александра в Азию сохранил свои связи с придворною средой.

Двенадцать лет, начиная с 335 г., Аристотель прожил в Афинах, заведуя основанной им школой (Ликеем – при гимнасие того же названия).

С Ликеем связана вся последующая научная деятельность Аристотеля. Многие его сочинения являются не чем иным, как конспектами лекций, сохранивших и в рукописном тексте следы устного изложения. Многое из сочинений Аристотеля дошло до нас не в оригинальной трактовке автора, но в записях его учеников. С некоторыми из них (например с Теофрастом) он был очень близок, но ни один из них, конечно, не поднялся до уровня своего учителя.

Смерть Александра всколыхнула греческий мир. Вновь воскресла мысль о свержении ненавистного македонского ига.

Аристотель, известный своими отношениями к македонскому царю, получавший от него, а также и от других, более мелких царьков, крупные суммы в виде подарков и субсидий, должен был бежать в Халкиду, где и умер в 322 г.

Древние источники сообщают нам ряд случаев, характеризующих постоянные недоразумения, происходившие, будто бы, между Платоном и Аристотелем. Вникать в этот анекдотический материал – задача мало благодарная. Но, что все мировоззрение Аристотеля строится прежде всего на критике платонизма и непонятно без уразумения сущности последнего – это важно отметить. И если Платон исполнен таким благоговением к своему учителю Сократу, что рассматривает его как воплощение самой истины, влагая ему в уста многообразие собственных учений, то того же отнюдь нельзя сказать об отношениях Аристотеля к Платону.

При этом исходное значение для нас имеет отношение ученика к учению учителя об идеях. Это учение Аристотель подвергает разрушительной критике, но, в конце концов, не вполне отказывается от него, противополагая сущность вещи, выражаемую в ее понятии, – многообразию ее внешних изменяющихся проявлений.

Тоска по запредельному миру, которая определяет полноту жизни правителей платоновского государства, чужда Аристотелю, что находит непосредственное подтверждение и в его психологии (1). Согласно ее основам, человек подобно растениям обладает душой растительною (ее функции – размножение и питание), подобно животным – душой животною (ее функции – ощущения и чувства), и, наконец, разумом – началом чистым, универсальным, бесплотным и бессмертным. Это бессмертие, однако, по основному учению Аристотеля, не индивидуальное бессмертие Платона, но слияние после смерти с вселенским, всепроникающим разумом. Следовательно, забота о загробном бытии не может быть предметом земных стремлений человека, потому что такого бытия нет.

Из сказанного становится также понятным, почему вопросы, связанные с религиозным освящением общественных отношений, в столь большой мере присущие греческому полису, не привлекают внимания Аристотеля.

Единственной целью человеческой жизни является, по Аристотелю, стремление к земному счастью.

«Назначение человека, – говорит Аристотель, – мы видим в известного рода жизни, а именно, – состоящей в разумной душевной энергии и деятельности, и назначение хорошего человека – в хорошем и прекрасном выполнении этой деятельности, каждое же действие тогда хорошо, когда оно сообразуется с специально относящейся к нему добродетелью. Итак, если все это справедливо, то благо человека заключается в деятельности души, сообразной с лучшею и совершеннейшею добродетелью, и притом в течение всей жизни, ибо «одна ласточка еще не делает весны», как не делает ее и один день; точно так же один день или короткое время еще не делает человека счастливым или блаженным» (2).

Несомненно, что само понятие «высшего блага» как совокупности подлежащих активному выявлению задатков отдельного человека, является следствием классовых позиций Аристотеля: принадлежность к верхушке рабовладельческого общества, пользующегося трудами десятков тысяч рабов и в то же время с величайшим пренебрежением относящегося к какому-либо физическому труду – довлеет над философом.

Важно при этом отметить, что классовый характер этических норм Аристотеля вытекает не только из той окраски универсальности и внеисторичности, которую он придает этим нормам, но следует также и из прямых высказываний Аристотеля в той же «Этике». Так, в § 9 первой же книги этого сочинения Аристотель выдвигает положение: «При отсутствии известных условий, как, например, благородного происхождения, хороших детей, красоты, блаженство неполно; тот, конечно, не очень пригоден к блаженству, у кого вид непристойный, или кто не благородного происхождения, или холост, или бездетен, а еще менее пригоден тот, дети коего и друзья или совсем дурны, или же, если они, бывши хорошими, умерли».

В «Политике» Аристотель выдвигает отчетливую «формулу» счастливой жизни: «Вся жизнь человеческая распадается на занятия и досуг, на войну и мир, а вся деятельность человека направлена частью на необходимое и полезное, частью на прекрасное... Можно отдать предпочтение войне ради мира, занятиям ради досуга, необходимому и полезному ради прекрасного» (3), и для доказательства своей правоты прямо ссылается на свое психологическое учение.

Из предыдущего следует, что было бы недопустимой вульгаризацией слишком упрощенно толковать понятие «досуга», выдвигаемого тут Аристотелем.

Именно от этого предостерегает сам Аристотель на заключительных страницах своей «Этики».

«Блаженство не в развлечениях: нелепо предполагать, что цель жизни развлечение, что мы работаем и испытываем бедствия в течение всей жизни ради развлечения; все другое, за исключением блаженства, мы, так сказать, избираем ради другого, блаженство же есть цель. Глупою и слишком уже детскою покажется нравственная жизнь и работа ради развлечения. Развлечься, чтобы потом работать – вот, следуя Анахарсису, кажется, верное изречение; развлечение подобно отдыху; люди беспрерывно работать не могут и нуждаются в отдыхе, но отдых не есть цель, ибо отдых существует ради деятельности. Блаженная жизнь кажется нам жизнью, сообразною с добродетелью. Такая жизнь состоит в работе, а не в развлечении».

Итак, какую же «работу» имеет в виду Аристотель, которая сближается в его интерпретации с понятием «досуга»?

Этой работой и является именно созерцательная деятельность, направленная на постижение основ мироздания, обоснованию чего посвящены многие страницы заключительного раздела «Этики». Здесь указывается на то, что «философия доставляет удивительные по чистоте и силе наслаждения», являясь порождением «лучшей части души» – разума. Всякая другая деятельность, кроме философской – не является самоцелью («никто ведь не стремится к войне ради самой войны» и т. д.) и только философская деятельность имеет в виду «собственное блаженство». Далее Аристотель вступает уже на путь чистого индивидуализма, когда решительно утверждает: «Не должно внимать тем, которые увещевают нас заботиться о близком человеке, так как мы люди, и о том, что бренно, так как мы сами смертны, а следует как можно более стремиться к бессмертию и делать все возможное, чтобы жить сообразно с тем, что в нас наиболее сильно и значительно, ибо хотя оно по объему и незначительно, но по силе и значению превышает все остальное. Можно даже сказать, что каждый человек и есть только это, так как оно в нем самое властвующее и лучшее. Итак, нелепо было бы, если бы человек избирал не свою собственную жизнь, а жизнь кого-то другого».

Идя по этому пути, Аристотель тем самым несколько отклоняется от изложенных выше запредельных основ своей собственной философии и обнаруживает большее родство с Платоном, чем это можно было бы предположить, исходя из той суровой критики учителя, которую дает Аристотель в «Политике».

Подходя с точки зрения классовых основ анализа этих конечных воспитательных целей и путей их реализации, выдвигаемых Аристотелем, мы наталкиваемся на еще более отчетливые противоречия, которые непосредственно вытекают из несогласуемости той фактической системы классовых отношений, которая сложилась в Афинах в изучаемую эпоху начала разложения рабовладельческого общества и теоретического понятия «демократии» в трактовке Аристотеля. Исходя именно из этой фактической системы, Аристотель в «Этике» отрицает возможность однородного воспитания всех «полноправных» граждан и сосредоточивает свое внимание на имущих слоях. В то же время сам Аристотель пытается смягчить впечатление от своих собственных утверждений ссылкой на то, что материальный достаток может быть не таким уже большим для того, чтобы дать возможность своему обладателю пройти нужный путь воспитания и обучения: «Человек, как таковой, нуждается еще во внешнем благополучии, ибо человеческая природа недостаточно самоудовлетворена для созерцания, но необходимо, чтобы и тело было здорово, чтобы была пища и остальные удобства. Однако не должно думать, что блаженный нуждается во многом и большом, хотя счастье невозможно без внешних благ. Ибо самоудовлетворенность и способность к деятельности заключается не в избытке; можно поступать прекрасно, не будучи повелителем земли и моря; даже с умеренными средствами можно поступать сообразно с добродетелью».

На изучаемых страницах «Политики» Аристотель к этому вопросу подходит иначе, исходя из формального принципа равноправия, господствующего в условиях античной демократии и доходящего даже до выдвигаемого самим Аристотелем настояния «очередного участия всех во властвовании и подчинении» и согласно этому требует однородного воспитания для всего свободного населения своего идеального государства.

Не нужно, однако, заглядывать в какое-либо иное (кроме «Политики») произведение Аристотеля для того, чтобы выявить подлинную классовую суть этого «однородного» воспитания, которое фактически окрашивается в тона, присущие жизни материально обеспеченного, независимого человека.

Дело в том, что именно в седьмой книге «Политики» Аристотель ищет среднего пути между стремлениями к чисто личной созерцательной жизни и участием в той или иной форме в широком жизненном потоке. При этом, однако, в намеченных колебаниях явное предпочтение Аристотелем отдается первому в ущерб второму.

«Одни отвергают всякое участие в государственной деятельности, поскольку она выражается в занятии магистратур, считая жизнь свободного человека совершенно отличной от жизни государственного деятеля и наиболее всего предпочтительной, другие напротив, наилучшей жизнью признают жизнь государственного деятеля, указывая на то, что невозможно человеку, ничем не занимающемуся, поступать хорошо, так как деятельность, направленная на благо, тождественна со счастьем. И те и другие в одном отношении правы, в другом – неправы».

Такое двойственное решение приводит Аристотеля к долгим рассуждениям, в итоге которых он, хотя и устанавливает, что «не только те идеи оказываются осуществимыми на практике, которые преследуют положительные результаты, вытекающие из самой деятельности, но еще большее значение имеют те теории и размышления, цель которых в самих себе и которые существуют ради самих себя», – тем не менее делает вывод, что как для государства, так и для отдельного индивидуума невозможно безграничное замыкание в своем собственном бытии, в силу чего философ рекомендует «проявлять хотя бы частичную деятельность», направленную на общение с окружающими (4).

С нашей стороны было бы ошибкой искать внутреннего примирения в этих колебаниях Аристотеля, которые касаются также и вопросов загробного бытия (отрицание личного бессмертия и указания на бессмертие души).

Ведь пройдя долгий путь самобытного творческого развития, Аристотель в то же время был также наиболее ярким представителем своего класса своего времени, этот же класс жил в условиях все более нарастающих социальных противоречий, которые не могли не отражаться и на идеологических установках великого ученика Платона.

Очень важно при этом отметить, что усвоение основных норм и понятий, необходимых для жизни, должно производиться, по Аристотелю, не путем пассивного заучивания, но путем активным, путем приучения и частой практики. Не менее важно также указание Аристотеля, что в процессе этого приучения должны быть учтены природные данные и особенности воспитуемого. Таким образом, тот результат, который возникает в итоге воспитательной практики, не является только порождением природных данных или только следствием привитых привычек, но соответствующим синтезом того и другого.

«Ни одна этическая добродетель, – утверждает Аристотель в «Этике» (II, § 1), – не дается нам от природы, ибо ни одно качество, данное природой, не может измениться под влиянием привычки, подобно тому, как камень, имеющий от природы движение вниз, вряд ли может привыкнуть двигаться вверх, даже если кто-либо и захочет приучить его к тому, бросая его десять тысяч раз вверх; точно так же и огонь не привыкнет гореть вниз, и вообще говоря, ни один предмет не меняет своих естественных качеств под влиянием привычки. Следовательно, добродетели не даются нам от природы и не возникают помимо природы, но мы от природы имеем возможность приобрести их, путем привычек же приобретаем их в совершенстве. Вообще все, что мы имеем от природы, то мы первоначально получаем лишь в виде возможностей и впоследствии преобразуем их в действительности... Поэтому-то следует влиять на характер деятельности, ибо приобретенные свойства души зависят от различия деятельности. Поэтому немаловажно, приучен ли кто-либо с первой молодости к тому или другому, напротив, это очень важно; от этого зависит все».

Таковы основы, которые связывают психологию, этику и политику Аристотеля в нечто единое, без чего нельзя уразуметь и его проекта идеального государства, который имеет теснейшую связь с его педагогическими воззрениями.

Проект идеального государства изложен Аристотелем в его «Политике».

Обычно при рассмотрении этого проекта прежде всего останавливаются на анализе тех его элементов, которые отличают построение Аристотеля от двух аналогичных построений Платона, повод чему дает и сам Аристотель суровою критикой политических идеалов своего учителя («Политика», кн. II). Но в данном случае нас интересуют, прежде всего, черты сходства. Эти черты сходства, заранее можно сказать, принимая во внимание близкое социальное положение и обстоятельства жизни Платона и Аристотеля, должны быть значительны.

Проект Аристотеля является таким же проектом строго классовой общественной организации, как и проекты Платона. Мало того: взаимное отношение классов (не говоря уже о самих классах) и у того, и у другого сближаются.

Вершину социальной пирамиды аристотелевского государства занимают полноправные граждане. По отношению к этим полноправным гражданам проводится принцип равенства. Вся государственная земля разделена на две части, и одна из этих частей поделена между ними, доходы с другой используются частью для сисситий, в которых они принимают участие, частью для нужд, культа. Наряду с этим, аристотелевское государство принимает меры к установлению также и имущественного равенства между полноправными гражданами (5) Полноправные граждане отделены и по происхождению, и по роду занятий непреодолимою гранью от массы остального населения.

«Так как все занятия людей разделяются на такие, которые приличны для свободнорожденных людей, и на такие, которые свойственны несвободным, то, очевидно, из первого рода занятий должно участвовать лишь в тех, которые не обратят человека, занимающегося ими, в ремесленника. Ремесленными же нужно считать такие занятия, такие искусства и такие предметы обучения, которые делают физические, психические и интеллектуальные силы свободнорожденных людей непригодными для применения их к добродетели и для связанной с нею деятельности. Оттого-то мы и называем ремесленными такие искусства и занятия, которыми ослабляются физические силы. Это те работы, которые исполняются за плату: они отнимают досуг для развития интеллектуальных сил человека и принижают их» (6). При таком отношении Аристотеля к физической работе (которому нельзя удивляться, ибо оно было обычно в том кругу общества, к которому принадлежал Аристотель) легко догадаться, в каком положении находится аристотелевское привилегированное сословие по отношению к производящим, занятым физическим трудом группам населения. Суждения Аристотеля о последних вполне определенны: «Невозможно человеку, живущему на положении ремесленника или поденщика, удовлетворять требования, предъявляемые добродетелью» (7).

Наряду с этим, для Аристотеля – автора «Политики» – является аксиомой то положение, что граждан можно разделить на тех, кто «может принимать участие в управлении», и на ремесленников. Бесправию последних соответствует бесправие крестьянства, не тех, кто от государства владеет землею, но тех, кто ее фактически обрабатывает.

«Если уже говорить об идеале, то землепашцами должны быть преимущественно рабы. Они, однако, не должны все принадлежать к одной национальности и не должны быть горячего темперамента, потому что при соблюдении этих условий они оказались бы полезными для работы, и нечего было бы опасаться каких- либо попыток с их стороны к возмущению. Затем, на втором месте следовало бы поручить обработку земли лицам не эллинского происхождения – периэкам, которые обладают теми же природными качествами, что и рабы. Из них проживающие на частновладельческой земельной собственности должны числиться в разряде рабов частных лиц, а те, которые живут на собственной полосе, должны состоять государственными рабами» (8).

Через все анализируемые выводы Аристотеля ярко проходит мысль о возведении института рабства в непреложный закон природы, на чем он останавливается неоднократно и в «Политике».

Аристотель ставит себе вопрос: «Пристойно ли и справедливо ли служить кому-либо рабом, или наоборот, всякого рода рабство есть явление противоестественное» и без колебания спешит дать решительный и определенный ответ: «Властвование и подчинение не только вещи необходимые, но и полезные. Уже непосредственно с момента самого рождения некоторые существа различаются в том отношении, что одни из них как бы предназначены к подчинению, другие к властвованию»... И далее... «Власть над человеком более совершенна, чем власть над животными» (9). Власть эта наиболее полно должна быть проявлена над варварами»: «Ведь варвар и раб по природе своей понятия тождественные» (10). С этим последним утверждением Аристотеля нелишне сопоставить другое, в котором он устанавливает особые преимущества эллинской народности, сравнительно с иными: «Эллинская народность, занимающая в географическом отношении как бы срединное место между жителями севера Европы и Азии, объединяет в себе природные свойства тех и других: она обладает и мужественным характером и развитым интеллектом; поэтому она сохраняет свою свободу, пользуется наилучшей государственной организацией и была бы способна властвовать над всеми, если бы только была объединена одним государственным строем»(11).

Из сказанного, однако, отнюдь не следует делать вывода о факте выдвижения Аристотелем на первое место национальной проблемы, чего, впрочем, и не могло быть, поскольку и сами «Нации неизбежный продукт и неизбежная форма буржуазной эпохи общественного развития» (12).

Являясь гражданином, мыслителем и педагогом-практиком государства-города эпохи рабовладельческой формации начала ее разложения, Аристотель в течение всей своей жизни «общественно мыслил» в рамках такого государства, что и находит, между прочим, свое отражение в разрешении вопроса об организации идеальной государственной власти.

В сущности, таким образом, аристотелевское идеальное государство очень близко к платоновскому государству «Законов». Это затуманивается теми противоречиями Аристотеля, которыми наполнена «Политика», и суть которых сводится к тому, что иногда Аристотель ниспровергает в платоновских проектах то, что принимает в своем собственном. Для подтверждения, достаточно вспомнить хотя бы вопрос о земельных наделах в «Законах».

Аристотель решительно осуждает (13), исходя из хозяйственных соображений, предложение Платона (14) наделить каждого свободного двумя участками земли. И что же дальше? Далее Аристотель принимает такое же деление для своего государства (15).

По вопросу об организации государственной власти Аристотель также сближается с Платоном.

Если связи с сицилийской тиранией учителя заставили Платона лестно отозваться об идеальном единодержавии, то ученик, находящийся в еще более тесных отношениях с македонским двором, также не обошелся без комплиментов по адресу монархии, но, в конце концов, исконная форма греческого «полиса» кажется ему наиболее приемлемой с практической точки зрения, как и Платону (16).

«Политика» Аристотеля дошла до нас в незаконченном и необработанном самим автором виде. Поэтому то учение о воспитании, которое изложено в ее седьмой и восьмой книгах, отличается неполным, отрывочным характером. Несмотря на это, основные линии педагогических воззрений Аристотеля выступают достаточно ярко.

Анализу системы идеального воспитания у Аристотеля в «Политике» предшествует пространное выяснение тех основ, на которых должны заключаться благоприятные для будущего поколения браки, но этот вопрос мы можем обойти.

По вопросу о наследственности, очень важному в системе Платона, Аристотель высказывается далеко не так определенно, как последний: «Как от человека рождается человек, а от животного – животное, так и от хороших родителей может произойти только хорошее потомство. Природа зачастую стремится к этому, но достигнуть этого не может» (17).

Переходя к вопросам воспитания малолетних, Аристотель останавливается мимоходом на тех вопросах, которые послужили предметом более пространного изложения Платоном в «Законах» и отчасти в «Республике».

Так, он указывает на важность для маленьких детей в гигиенических целях движения в раннем возрасте, а также и вообще закаливания их хрупкого тела (купанье в холодной воде и т. д.). По его мнению, отнюдь не следует мешать громкому плачу и крику детей, так как и то и другое является для них «своего рода гимнастикой». В целях же физического развития более взрослого ребенка – нужно всемерно поощрять детские игры.

Поскольку в идеальном государстве Аристотеля допускается существование семьи, постольку до семи лет ребенок воспитывается в семейной обстановке. Эта семейная обстановка предстает в сознании Аристотеля в традиционных греческих формах: «И жена и дети должны находиться в подчинении у отца семьи. Это следует из того, что мужчина по своей природе, исключая лишь те или иные анормальные отклонения, более призван к руководительству, чем женщина» (18).

Деятельность семьи должна контролироваться особыми государственными чиновниками – педонимами. «Педонимам следует наблюдать вообще как за тем, как проводят время дети, так же и за тем, чтобы они как можно меньше оставались в обществе рабов». В круг их обязанностей входит равным образом отбор детских рассказов и сказок. «Все это должно служить как бы преддверием для последующих занятий, поэтому и игры детей должны подражать тому, чем они будут заниматься всерьез впоследствии».

Впрочем, в этих советах Аристотель не всегда находится в прямой зависимости от Платона, как можно предположить по вышеприведенным замечаниям. Так, например, по вопросу о применении игр при обучении, он, в противоположность Платону, утверждает: «Когда учатся, то не играют», ибо «молодых людей» следует воспитывать «не для забавы».

Ребенок-мальчик остается в семейной обстановке до семи лет: начиная с этого времени дело воспитания переходит в руки государства. Промежуточною ступенью между первым и вторым периодом является время от пяти до семи лет жизни ребенка: «По истечении пятилетнего возраста следующие два года, до семи лет, дети должны уже присутствовать на уроках по тем предметам, которые им потом придется изучать самим».

Государственному воспитанию Аристотель придает громадное значение:

«Вряд ли кто будет сомневаться в том, что законодатель должен отнестись с исключительным вниманием к воспитанию молодежи, так как в тех государствах, где этот предмет находится в пренебрежении, и самый государственный строй терпит от того ущерб. Ведь для каждой формы государственного строя соответственное воспитание – предмет первой необходимости».

Эта государственная точка зрения приводит Аристотеля к убеждению в необходимости установить единообразное воспитание для всех полноправных граждан. Заботы же о подрастающем поколении неполноправных граждан, конечно, не включаются Аристотелем в круг обязанностей законодателя:

«Так как все государство в его целом имеет в виду одну конечную цель, то, ясно, для всех граждан нужно тождественное воспитание, и забота об этом воспитании должна быть заботой государственною, а не делом частной инициативы. Теперь всякий печется о воспитании своих детей по-своему, каждый и учит их по-своему, как ему вздумается. На деле же то, что имеет в виду общий интерес, должно быть и делаемо сообща. Не следует сверх того думать, будто каждый гражданин сам по себе; нет, все граждане принадлежат государству, потому что каждый из них является частицей государства. А забота о каждой частице, естественно, должна иметь в виду попечение о всем целом, вместе взятом» (19)

К сожалению, в отрывочном изложении восьмой книги «Политики» мы не находим всестороннего развития и обоснования этих мыслей, но на них останавливается Аристотель ранее, а именно в V книге «Политики». Там мы читаем: «Самое важное из всех указанных нами средств, способствующих сохранению государственного строя, средств, которыми ныне все пренебрегают, это – воспитание [юношества] в духе соответствующего государственного строя. Никакой пользы не принесут самые наиполезные законы, единогласно всеми лицами, к государству причастными, одобренные, если граждане не будут приучены [к государственному порядку], если они не будут в духе его воспитаны, т. е. если основные законы государства – демократические, в духе демократии, олигархические – в духе олигархии: ведь если не дисциплинирован один, не дисциплинировано и все государство» (20).

Рассматривая круг предметов начального образования, Аристотель устанавливает четыре основных предмета: грамматику, гимнастику, музыку и иногда рисование. В своем дальнейшем изложении он не выходит из этого круга, но частично подвергает его всестороннему анализу.

Вопрос о последовательности преподавания этих предметов разрешается Аристотелем на основании его психологии и этики.

Если, как уже указывалось, главнейшею основою человеческого сознания при его относительном единстве является разум с его чисто теоретическою деятельностью, то все же этот разум развивается постепенно, и это развитие находится в прямой зависимости от практической деятельности, от развития воли.

«Должно ли начинать воспитание с воспитания рассудка или с воспитания навыков? – ставит вопрос Аристотель, исходя из этих предпосылок, и разрешает его в согласии с ними. И то и другое воспитание должно наисовершеннейшим образом гармонировать одно с другим, так как не исключена возможность, что разум впадает в ошибку при определении высшей цели, и то же самое может произойти при воспитании навыков». Итак, забота о теле должна предшествовать заботе о душе, а затем, после тела нужно позаботиться о воспитании наклонностей, с тем, чтобы воспитание их послужило воспитанию ума, а воспитание тела – воспитанию души». Тем самым определяется и порядок изучаемых предметов: «Отсюда следует, что мальчиков должно (прежде всего) отдавать в руки учителей гимнастики и педотрибов: первые приведут в надлежащее состояние их организмы, а вторые будут направлять соответствующим образом их занятия гимнастикой».

Выдвигая, таким образом, физическое воспитание на первое – в смысле временной последовательности – место (в противопо- ложность Платону и обычной практике эллинской школы), Ари- стотель в то же время резко осуждает известную ему спартанскую воспитательную практику: «Они (спартанцы) постоянными тяжелыми упражнениями обращают детей в своего рода диких животных, поступают они так в том расчете, будто бы это всего более полезно для развития мужества. Однако, как на это часто было указываемо, не следует обращать все свои заботы на одну эту цель». Аристотель и здесь выдвигает критерий прекрасного: «В воспитании первую роль должно играть прекрасное, а не дикоживотное».

Этот же критерий заставляет Аристотеля выступить и против обычая, распространенного, по его утверждению, во многих греческих государствах, на основании которого «стремятся придать гимнастическому образованию «атлетическое» направление и тем самым калечат фигуру детей и мешают их естественному росту».

В защиту своей мысли Аристотель выдвигает любопытное доказательство. Рассматривая списки победителей на Олимпийских состязаниях, он отмечает, что «в этих списках редко встретишь двух-трех одних и тех же лиц, одержавших победы в бытность их мальчиками, а затем взрослыми мужами. Это объясняется тем, что молодые люди от постоянных непосильных гимнастических упражнений теряют свои силы».

Эти имеющие конкретный характер положения VIII книги «Политики» в «Этике» обобщаются и рассматриваются с точки зрения исходных этических норм. Одной из них является утверждение, что «добродетель есть известного рода середина, поскольку она стремится к среднему». В силу этого «каждый знающий человек избегает излишества и недостатка и стремится к середине и избирает ее, и притом середину не по отношению к самому предмету, а по отношению к себе. Если всякая наука тем путем достигает хороших результатов, что имеет в виду середину и к этой середине направляет свои действия (поэтому-то обыкновенно и называют те результаты совершенными, от которых нельзя ничего ни отнять, ни прибавить, так как совершенство уничтожается избытком и недостатком, а сохраняется серединой), и если хорошие техники (артисты) работают, как мы сказали, имея в виду середину, и если добродетель выше и лучше всякого искусства, то и она точно так же как и природа, должна стремиться к середине» (21).

Заключительные выводы из этих общих положений в «Этике» те же, что и в «Политике»: «Слишком усиленное или недостаточное занятие гимнастикой губит телесную силу, точно так же и недостаточная или излишняя пища и питье губят здоровье, в то время как пользование ими в меру рождает, сохраняет и увеличивает здоровье» (22).

По вопросам преподавания грамоты и рисования Аристотель ограничивается краткими замечаниями. Он отмечает утилитарное значение этих предметов, но не это должно являться главным побуждением в занятиях ими («вообще искать повсюду лишь одной пользы всего менее приличествует людям высоких душевных качеств и свободнорожденным»).

Главное значение этих предметов, по мысли Аристотеля, сводится к тому, что они являются ступенью и необходимою предпосылкою: грамота – к изучению сложных дисциплин, а рисование – к изощрению глаз а и достижению физической красоты.

Ограничиваясь этими общими соображениями по вопросам преподавания грамоты и рисования, Аристотель, наоборот, обращает такое усиленное внимание в «Политике» на преподавание музыки, что эта непропорциональность дает повод некоторым исследователям предположить, что в данном случае мы имеем в тексте «Политики» внесенный в нее фрагмент из специального трактата по музыке.

Эта часть «Политики» (23) обвеяна настолько ярким местным греческим колоритом и является настолько устаревшею сравнительно с современною теориею музыки, что многое в ней остается для нас не вполне ясным.

Усиленное внимание Аристотеля к музыке – понятно. Ведь Аристотель неоднократно подчеркивает, что «досуг служит основным принципом всей нашей деятельности». Но досуг без музыки не может удовлетворить грека уже времени Гомера: не напрасно цитирует Аристотель стих «Одиссеи» (XI–7): «Гости в домах рядом по чину сидят, песнопевцу внимая», а далее вспоминает строки Мусэя, мифического певца еще догомеровской Греции: «Смертным петь всего приятней».

Но этой целью – доставить возможность прекрасного время- препровождения – не исчерпывается педагогическое значение музыки. Это значение подтверждают и соображения этического порядка. Дело в том, что «музыка оказывает известного рода влияние на наши моральные качества». Ведь, «так как музыка относится к области приятного, добродетель же состоит в [восприятии нами] надлежащей радости, любви и ненависти, то, очевидно, ничто не следует так ревностно изучать и ни к чему не должно в такой степени привыкать, как к тому, чтобы уметь правильно судить о благородных характерах и прекрасных поступках и достойно радоваться тем и другим. Ритм и мелодия содержат в себе ближе всего приближающиеся к реальной действительности отображения гнева и кротости, мужества и умеренности и всех противоположных им свойств, а также и прочих нравственных качеств. Это ясно из опыта: когда мы воспринимаем нашим умом ритм и мелодию, у нас изменяется душевное настроение. Привычка же испытывать горестное или радостное настроение при восприятии того, что подражает действительности, ведет к тому, что мы начинаем испытывать те же чувства и при столкновении с [житейской] правдой».

Сравнивая этическое воздействие, производимое музыкой и живописью, Аристотель решительное предпочтение в этом отношении отдает музыке. Ведь в картине мы имеем «не действительное подобие этических свойств, но воспроизводимые путем рисунка и красок фигуры суть скорее лишь внешние отображения этих свойств, поскольку они отражаются на внешнем виде человека, когда он приходит в состояние аффекта... напротив, что касается мелодий, то уже в них самих содержится воспроизведение характера. Это ясно из следующего: музыкальные лады существенно отличаются друг от друга тем, что при слушании их у нас является различное настроение, и мы далеко неодинаково относимся к каждому из них. Из всего вышесказанного следует, что музыка способна оказывать известное воздействие на этическую сторону души, и раз музыка обладает такими свойствами, то, очевидно, она должна быть включена в число предметов воспитания молодежи».

Наконец, третьим обоснованием, приводящим к тому же выводу, – признанию необходимости обучать музыке с детства, являются соображения психологического порядка. Если у гармонии и ритмики имеется какое-то природное «сродство» с человеческим сознанием («почему одни из философов и утверждают, что сама душа есть гармония, а другие говорят, что душа носит гармонию в себе»), то больше всего обучение музыке должно «подойти к самой природе (отроческого) возраста: в молодом возрасте люди не склонны по доброй воле налегать на что-либо им неприятное, а музыка как раз, по своей природе, принадлежит к числу таких предметов, которые доставляют приятное».

Итак, музыку необходимо ввести в круг предметов, изучаемых в детстве.

Такой вывод, однако, не разрешает еще вопроса, – нужно ли мoлодeжь учить играть на тех или иных музыкальных инструментах или достаточно предоставить им возможность «слушать, как играют и поют другие, и при этом должным образом радоваться и быть в состоянии составить себе правильное суждение (об исполняемых пьесах)». Ведь, защитники последнего взгляда могли бы сказать: «Мы можем иллюстрировать высказываемые нами соображения, обратившись к рассмотрению существующего у нас представления о богах: у поэтов Зевс сам не поет и не играет на кифаре; тех же, кто занимается этими искусствами, мы назовем профессиональными ремесленниками, и заниматься ими мужу мы считаем неподобающим делом, исключая только те случаи, когда он выпил или играет и поет в шутку».

Оставляя в стороне ссылку на обычай олимпийцев, Аристотель спешит доказать, что изучение игры на каком-либо инструменте вовсе не означает подготовку к профессиональной деятельности музыканта. И по тому вниманию, с которым он относится к этому возражению, очевидно, каким тягостным обвинением считает он возможность сближения своего свободнорожденного воспитанника с ремесленником, и какую непроходимую пропасть стремится он вырыть между тем и другим. «Мы исключаем [из программы и воспитания] профессиональное обучение игре на музыкальных инструментах, как и вообще все занятия [носящие такой характер]. Под профессиональным же обучением мы понимаем такое обучение, которое имеет в виду подготовить музыкантов для состязаний: изучающий музыку с такой профессиональной точки зрения занимается ею не ради своего усовершенствования и добродетели, но ради того, чтобы доставить удовольствие своим слушателям. А такая цель занятия музыкой – цель грубая; поэтому-то мы и полагаем, что такие занятия – дело не свободнорожденных людей, но наемников, и что эти занятия обращают людей в ремесленников потому, что та цель, которую они имеют при этом в виду, – негодная цель».

В то же время, однако, Аристотель подчеркивает необходимость того, чтобы «сами юноши умели петь и играть на музыкальных инструментах», ибо «во всяком случае не может подлежать сомнению, что для развития человека в том или ином направлении, далеко не безразлично, будет ли он сам изучать на практике то, или иное дело. Само собой разумеется, невозможно, или, во всяком случае, трудно стать основательным судьею в том деле, в совершении которого сам не участвовал...»

Чтобы окончательно убедить сомневающихся в том, что он не заслуживает упрека в сближении своих воспитанников с презираемыми ремесленниками, Аристотель спешит решительно заявить, «когда они [дети] станут старше, они должны эти занятия оставить, зато они будут в состоянии судить о прекрасном и испытывать надлежащую радость, благодаря урокам, полученным ими в молодости».

Итак, музыкальное образование только тогда примет достойные избранной молодежи формы, когда «молодые люди не будут напряженно заниматься им, с целью принимать затем участие в профессиональных состязаниях...», но когда оно будет направлено к тому, «чтобы дать возможность молодым людям наслаждаться красотой мелодии и ритма».

Что касается музыкальных инструментов, то Аристотель требует изгнания флейты и кифары и вообще всех тех инструментов, «на которых играют профессиональные музыканты».

В заключение Аристотель рассматривает вопрос о музыкальных ладах и ритмах «как вообще, так и в приложении к воспитанию».

В основном он следует установкам раннего Платона, признавая вслед за ним особенное значение дорийского лада («молодежь надлежит предпочтительно воспитывать на дорийских мелодиях»), но допускает наряду с последним также и лидийский лад как содействующий «развитию благопристойности и благовоспитанности».

Седьмая книга «Политики» заканчивается установлением периодов воспитания, сообразно со ступенями возраста, но в дальнейшем этим делением Аристотель совершенно не пользуется: «Все воспитание должно быть разделено по ступеням возраста на два класса: 1) от семилетнего возраста до наступления половой зрелости и 2) от наступления половой зрелости до 21 года».

Все вышеизложенные педагогические воззрения Аристотеля следует отнести, конечно, к вопросам элементарного образования.

Вопросы образования повышенного характера в «Политике» и «Этике» им совершенно не затронуты, если не считать нескольких случайных указаний.

К числу этих указаний в «Этике» относится важное замечание, что только та деятельность (и, между прочим, деятельность соединенная о процессом изучения чего-либо) может быть успешной, которая связана с удовольствием, радостью, проистекающими из самой деятельности. Правда, это замечание можно отнести ко всему процессу обучения – независимо от возрастов, но Аристотель особенно настаивает на нем, применительно к высшим ступеням обучения («соответственное наслаждение усиливает деятельность, ибо люди, работающие с наслаждением, лучше судят о частностях и точнее их выполняют, например: геометрами становятся те, которые наслаждаются геометрическими задачами, и они лучше вникают в каждую частность; подобным же образом любящие музыку и любящие архитектуру и тому подобные занятия будут предаваться своему делу, наслаждаясь им. Таким образом, наслаждения усиливают деятельность»). В связи с этим рассуждением находится любопытная мысль Аристотеля об одновременной несовместимости двойного рода занятий – по вопросам, увлекающим изучающего, и по тем, к которым он является вполне равнодушным: «Более приятная деятельность уничтожает другую, тем более, чем больше разница относительно наслаждения, так что становится невозможным заниматься другим делом. Поэтому, наслаждаясь чем-либо, мы не в состоянии заниматься другим, и, наоборот, мы боремся за что-либо другое, если наше дело мало нам нравится» (24).

В «Политике» к подобным указаниям относятся две-три брошенные Аристотелем мимоходом фразы, относительно возможности посещения молодыми людьми театра: «Законом должно быть воспрещено молодым людям присутствовать в качестве зрителей на представлениях ямбов и комедий до тех пор, пока они не достигнут возраста, в котором им дозволено принимать участие в сисситиях и в попойках» . (Из этого положения следует также тот вывод, что дети и подростки не допускаются Аристотелем на сисситии.) Аристотель не решается, подобно Платону, изгнать со сцены комедию, за исключением, впрочем, «неприличных пьес», которых, как и «выставок непристойных картин», «не должно дозволять», но он рассчитывает на то, что «полученное (молодыми людьми ко времени допущения их на сисситии) воспитание сделает всех их невосприимчивыми к проистекающему от подобного рода зрелищ вреду».

В силу яркости первых впечатлений воздействие театра на молодежь нужно считать весьма значительным. Признавая это, Аристотель обещает всесторонне рассмотреть в «Политике» вопрос: «Не следует ли вообще воспретить [молодежи посещать театр], а если этого делать и не следует, то каким путем можно обойти встречающиеся при этом различного рода спорные пункты», но обещания этого не выполняет.

Что Аристотель допускал в своем идеальном государстве проведение молодежи через особую, кратковременную специальнофизическую тренировку, соответствующую афинскому эфебству, явствует из указаний четвертой главы VIII книги «Политики»: «После того, как по достижении возмужалости, три года будут посвящены на усвоение остальных предметов воспитания, уместно в следующий затем период возраста подвергнуть воспитываемых как более тяжелым работам, так и принудительному питанию. Во всяком случае, не следует одновременно заставлять слишком напряженно работать и интеллектуальные и физические силы; напряжение и тех и других, естественно, производит диаметрально противоположное действие, а именно: физическое напряжение препятствует развитию интеллектуальных сил, напряжение интеллектуальное – физических». Впрочем, своему государству Аристотель ставит цели несколько отличные от тех, которые обычно преследовали в своей внешней политике греческие города-государства: «О военной же выправке граждан нужно заботиться не ради того, чтобы они поработили недостойных [свободы], но для того, чтобы прежде всего они сами не попали в рабство к другим, затем, чтобы они стремились достигнуть гегемонии на пользу подвластным, а не ради приобретения «деспотической» власти над всеми, наконец, в-третьих, чтобы они стремились к «деспотической» власти только над теми, кто достоин быть рабом».

Если совлечь с этих туманных рассуждений скрывающие их суть пестрые покровы, основная мысль Аристотеля предстанет в простых формах. Аристотель рекомендует греческим общинам, сохраняя по возможности согласие внутри греческого мира, направить свои силы и внимание на порабощение варваров, которые ведь «по природе рабы», т. е. рекомендует защищать ту программу действий, которую стремился реализовать его ученик Александр.

Примечания

1 Аристотель, О душе, русск. перев., М. 1937.
2 Он же, Этика, I, 6
3 Аристотель, Политика, VII, 13, 8; ср. там же, VIII, 2, 5.
4 Аристотель, Политика, VII, 8.
5 Аристотель, Политика, II, 4–12.
6 Там же, VIII, 2, 1.
7 Там же, III, 3; ср. там же, VII, 8.
8 Аристотель, Политика, VII, d, 9, 9.
9 Там же, I, 2, 7–8.
10 Там же, I, 1–5, ср. Аристотель, Этика, VIII, 13. Впрочем, иногда и по этому важному вопросу мысли Аристотеля начинают колебаться, что соответствует процессу перерождения рабства из фактора прогрессивного в фактор разлагающий как раз в эпоху Аристотеля. См. «Политика», 1, 2, 1, 5.
11 Там же, VII, 6.
12 В. И. Ленин, т. XVIII, 26.
13 Аристотель, Политика, II, 3, 8.
14 Платон, Законы, 747, с.
15 Аристотель, Политика, V, 97.
16 Тесная связь этих выводов Аристотеля с государственной практикой современных философу Афин была ясна уже в XVII в. Гоббсу. См. Гоббс, Левиафан, Соцэкгиз, 1936, стр. 176.
17 Аристотель, Политика, I, 2, 19. Впрочем, см. там же, IV, 6, 3.
18 Аристотель, Политика 1, 5. В этой же главе Аристотель замечает: «Поэт сказал о женщине – «Убором женщины молчанье служит». Это в одинаковой степени должно быть приложимо ко всем женщинам вообще, но к мужчине оно уже не подходит». В данном случае Аристотель имеет в виду Софокла («Эант», 293), ср. там же, I, 2, 12 и VII, 3, 4. Если в первом из указанных мест «Политики» устанавливается как жизненный закон правомерность властвования мужчины и подчинения женщины, то во втором речь уже идет о неизмеримом превосходстве природы первого – над природой второй: «... для того, чтобы поступать в своей деятельности прекрасно, нужно отличаться [от себе подобных] настолько же, насколько отличается мужчина от женщины, отец от детей, господин от рабов...» К этому же вопросу Аристотель возвращается несколько раз и в «Этике», отстаивая подчинение жены мужу, хотя и не безусловное, но ограниченное рядом традиционных норм. См. Аристотель, Этика, V, 10 и VIII, 12. После всего скаванного становится понятным – почему Аристотель обходит молчанием вопросы женского образования, полагая, конечно, в данном случае необходимым и достаточным – следовать установившимся в Афинах традициям.
19 Аристотель, Политика, VIII, I, 1–2.
20 Аристотель, Политика, V, 7, 20. Эти же мысли Аристотель пространно развивает в «Этике» (X, 10). Там, между прочим, мы читаем: «Трудная вещь – в молодости получить правильное воспитание, ведущее н добродетели, если не живешь в соответственных законах: ибо для большинства людей неприятно жить благоразумно и воздерживаться, в особенности же для молодых, поэтому-то телесное воспитание и занятия должны быть определены законами: что привычно, то перестает быть неприятным... Ясно, что для общественного воспитания необходимы законы, а для хорошего необходимы хорошие законы».
21 Аристотель, Этика, II, 5. Ср. Демокрит «Прекрасна надлежащая мера во всем» (472).
22 Там же, 2, 5.
23 Аристотель, Политика, VIII, 4-7.
24 Аристотель, Этика, X, 5.

АРИСТОТЕЛЬ

Ближайший ученик Платона Аристотель (384 - 322 до н. э.) в своих -философских и педагогических воззрениях не только развил идеи учителя, но и пошел во многом вразрез этим идеям ("Платон мне друг, но истина дороже").

Аристотель ставил наставника на самую высокую ступень в обществе: "Воспитатели еще более достойны уважения, чем родители, ибо последние дают нам только жизнь, а первые - достойную жизнь".

Вплоть до смерти Платона, около двадцати лет, Аристотель провел в афинской Академии, затем три года был наставником Александра Македонского - будущего основателя громадной империи.

Аристотель создал в Афинах учебное заведение Ликей, которым руководил в течение двенадцати лет. Ликей - символ всей последующей деятельности Аристотеля. Написанные им в эти годы сочинения были конспектами бесед, которые он вел со своими учениками в Ликее.

Аристотелю чужда Платонова тоска по запредельному миру. Он полагал, что человек обладает одновременно душой растительной (она нуждается в питании и обречена на разложение), душой животной (чувства, ощущения) и душой разумной - чистой, бесплотной, универсальной и бессмертной. В отличие от Платона Аристотель не трактовал бессмертие как проявление индивидуального, но как частицу вселенского, всепроникающего разума. Вот почему при воспитании он не ставил во главу угла заботу о загробном бессмертном бытии и настаивал на том, чтобы в равной степени заботиться о всех трех видах души человека.

Идеал счастья - блаженство Аристотель видел прежде всего в напряженной работе по постижению основ мироздания. Аристотель заложил важные предпосылки теоретического осмысления бытия и процесса воспитания и обучения как части этого бытия. Так он пришел к заключению, что всякая идея является "внутренней сущностью вещей". Не менее важна мысль Аристотеля о необходимости включения знания о единичном в систематическое знание об общем.

Данная мысль, на мой взгляд, отражает истинность познания. По-настоящему образован то человек, который, ведя беседу об одном предмете, способен апеллировать знаниями из разных областей.

Наиболее системно изложены взгляды Аристотеля на воспитание и образование в трактате "Политика".

Рассматривая извечную проблему соотношения социальных и биологических детерминант в воспитании, Аристотель занял гибкую позицию. С одной стороны, "от хороших родителей может произойти лишь хорошее потомство", а с другой - "природа зачастую стремится к этому, но достичь этого не может".

Аристотель придавал первостепенное значение общественному, государственному воспитанию. Он полагал, что каждая форма государственности нуждается в соответствующем воспитании как первой необходимости. Утверждалась при этом целесообразность равного ("однородного", "тождественного") воспитания для свободного населения в идеальном государстве.

Аристотель допускал домашнее воспитание в традиционных формах до 7-летнего возраста под началом отца. Однако настаивал, чтобы семейное воспитание находилось под присмотром государственных чиновников -педономов, а также отвергал самоустранение родителей от воспитания детей традицию передать их в руки рабов. В семье, с 5 до 7-летнего возраста, он предлагал проводить предварительное обучение.

Мальчиков с 7 лет должно было воспитывать государство. В круг предметов начального образования должны включаться грамматика, гимнастика, музыка и иногда - рисование.

Начинать воспитание школьника предлагалось с "заботы о теле", а затем "заботиться о духе", чтобы "воспитание тела способствовало воспитанию духа". Гимнастика должна была привести организм ребенка в готовность для трудного процесса освоения знаний. Придавая в воспитании особое значение гимнастике, Аристотель одновременно резко осуждал спартанскую традицию применения тяжелых и жестоких физических упражнений, в результате которых дети превращаются в "диких животных". Гимнастика предназначена для формирования "прекрасного, а не дико-животного", писал в этой связи Аристотель. Особую роль в формировании прекрасного начала должна была играть музыка.

Аристотель оказал громадное влияние на философскую и педагогическую мысль античности и средневековья. Трактаты Аристотеля служили учебными пособиями в течение многих столетий.